Рассказы о фактах, не вписывающихся в канву обыденного, пользовались популярностью во все времена. Такие события именуют чудесами. Многие хотят, чтобы и в их жизни произошло что-нибудь расчудесное, но оно случается только там, где в этом есть необходимость – чаще всего на войне. И во время Великой Отечественной происходили разные, известные порой немногим, чудеса.
***
Летчик истребитель Борис Ковзан, возвращаясь с задания, вступил в бой с шестью немецкими истребителями. Получив ранение в голову и оставшись без боеприпасов, он сообщил по рации, что покидает самолет и открыл уже «фонарь», чтобы выпрыгнуть. Но в этот момент увидел несущийся на него «мессер». Боря опять схватился за штурвал. Летчик знал, что при таране ни в коем случае нельзя сворачивать. Если ты свернешь – враг побьет тебя винтом. Он-то винт себе тоже, конечно, сломает, но теоретически сможет спланировать, хотя бы в принципе, а от «жертвы» точно ничего не останется. Это война нервов. Ну а уж если никто не свернет, то тогда обоим слава и почет!
Однако немецкий ас был настоящим асом и это все знал, и не свернул, оба самолета столкнулись лоб в лоб, но у немца «фонарь» был закрыт, а тяжело раненый Борис Ковзан, через свой открытый уже без сознания улетел в воздух. Парашют раскрылся и Дважды Герой Советского Союза успешно приземлился, но сначала в госпиталь конечно.
***
Нашим «бомберам» был получен приказ отработать по плацдарму занятому немцами. Однако плотный зенитный огонь гитлеровцев жег самолеты как спички. Ведущий взял на себя грех слегка изменить курс – пожалел экипажи. Все равно сожгли бы всех ещё на подлёте. Лётчики отбомбились по лесному массиву рядом с плацдармом и вернулись на аэродром. А на следующий день произошло чудо. Неприступный плацдарм пал. Оказалось, что тщательно замаскированный штаб немецкой группировки в том самом лесочке, был полностью уничтожен. Орденов летчики за это не получили так как доложили, что приказ выполнен. Поэтому штаб оказался уничтожен неизвестно кем. Начальство долго искало, кого наградить, но настоящих героев так и не нашли…
***
22 августа 44 года в разгар Ясско-Кишинёвской операции наши штурмовики работали по железной дороге. Нам поручили ветку от Бендер до переправ на реке Прут с категорическим приказом – «Не допустить выхода вражеских эшелонов». Вся наша вторая эскадрилья – двенадцать самолетов, зашли на дорогу, зашли с немецкого тыла. Смотрим - один эшелон двигается в нашу сторону. Я сразу попал по паровозу двумя «эрэсами», – у нас под плоскостью их восемь висело. Две ракеты – и паровоз встал как вкопанный. Ну, начали его долбить. А одну я бомбу оставил, пожалел бросать – «Мало ли, еще будем идти дальше, и что-нибудь попадется». Смотрю – а тут уже наши движутся. На танках и бронетранспортерах сидит пехота. Мы над ними на бреющем идем, качаем крыльями – они нам руками машут. Пыль, жара… А летали, кстати, в «кожанках» – на случай пожара, чтобы не обгореть, пока вылезаешь прыгать с парашютом…
Так вот, а я все с этой бомбой. Выскочили на станцию Бессарабка – а там все пути забиты. Два эшелона: один в нашу сторону, а другой – туда, к румынам на Прут. Мы уже боекомплект растратили, остается только из пушек и пулеметов прочесать. Встали в круг. Пошла карусель: один самолет стреляет, другой входит в пикирование и прикрывает, чтобы шальной «мессер» его не сбил. Последний заход – и пора домой. Командир эскадрильи Крайков дает сбор. А у меня бомба эта висит. Куда ее девать? Высота двести метров. С такой высоты я не могу ее бросить – сам подорвусь. Ребята уже встали на обратный курс, и уходят. В общем, я горку сделал, набрал где-то шестьсот метров и на развороте бросил ее...
И тут как бабахнет. Как потом узнал – рванули тринадцать эшелонов с боеприпасами. Все полетело в тартарары. Меня перевернуло, и я к верху брюхом, на своём «горбатом» чуть в здание вокзала не врезался. Назад прилетел – а меня Крайков на взлётке поджидает. Крепко отругал он меня тогда за такой фортель, но мне то что, я ж молодой был, горячий.
***
Был у нас случай, когда наш лётчик Гредюшко Женя одним снарядом немца сбил. Они шли четверкой, и сошлись с четвёркой ганцев. Поскольку Гредюшко шёл первым, то пальнул он разок из пушки, так сказать, для завязки боя. Был у нас такой гвардейский шик – если мы видели, что внезапной атаки не получается, то обычно ведущий группы стрелял одиночным из пушки в сторону противника. Такой огненный мячик вызова: «Дерись или смывайся!» Вот таким одиночным и пальнул Женя издалека, а ведущий «мессер» возьми да и взорвись. Попадание одним снарядом. Остальные, конечно, врассыпную. В общем, уклонились от боя. Поскольку летели над тундрой в немецком тылу, подтвердить победу никто не мог. Ни постов воздушного наблюдения, ни точного места падения немца. Да и как искать – упали одни обломки. Фотоконтролль тоже ничего не отметил, издалека стрелял. Расход боекомплекта – один 37-мм снаряд. Так эту победу ему и не зачли, хотя три других лётчика прекрасно видели, как он «мессер» разнёс. Но раз постороннего подтверждения нет – сбитого тоже нет. Только потом неожиданно пришло подтверждение сбитого самолёта от пехотинцев. Оказывается, эту схватку видела их разведгруппа в немецком тылу (возвращались к своим, тащили «языка»). Они и отметили этот бой и сбитого фрица в донесении. Бывало и так.
Автор выпуска: Дмитрий Назаренко
Текст читает: Сергей Горин
Звуковое оформление: Артём Карев